ОСТАНОВИТЕ МУЗЫКУ!

Два спектакля нынешнего театрального сезона буквально взбудоражили Минск — при том, что театральных впечатлений и в уходящем, и в наступившем году было предостаточно. И все-таки «Вяселле» и «Кафе „Поглощение“» в кулуарах вызвали куда больше обсуждений, чем приезд «фоменок» или дебют нового главного режиссера одного из национальных театров.

В каком-то смысле спектакли эти отражают наиболее острые темы в развитии белорусского театра последних десятилетий: смена творческих поколений, актуальность режиссуры, отношение к классике, поиск новых выразительных форм, независимый, продюсерский театр…

Порой создается впечатление, что Евгений Корняг, поставивший «Кафе», появился из «ниоткуда». Между тем это не так. Были годы поисков себя, незаметные для широкой общественности, многократные участия в фестивалях, были эксперименты, лабораторная работа…

В пестроте сегодняшнего минского театрального ландшафта легко назвать с десяток молодых коллективов, которые пробуют, ищут, прорываются к зрителю. Широкое распространение в последнее десятилетие получил «невербальный» театр (и отдельные спектакли, и вкрапления в драматические постановки), но в последний год здесь наблюдается определенное затишье: давно не делал новых спектаклей Вячеслав Иноземцев и его театр «ИнЖест», Ольга Скворцова и Дмитрий Залесский занимаются в основном лабораторной работой, попытка пересказать Чехова языком пластики (спектакль «Небо в алмазах»), кажется, не удовлетворила самого автора, Павла Адамчикова.

Именно в это время Евгений Корняг развил бурную деятельность. Его спектакль «Нетанцы» один из самых успешных в новейшей истории студенческого театра Белорусской академии искусств, вот уже два года идет с аншлагами. Несмотря на то, что спектакль «Бесконечно» был принят гораздо сдержаннее, имя Корняга (в качестве режиссера по пластике) стало появляться на афишах главных театров города. Корняг быстро «вошел в моду», хотя встроить его поиски в эстетику белорусского театра оказалось очень и очень непросто: его собственные спектакли смотрятся ярче и интереснее.

Сцена из спектакля «Кафе „Поглощение“». Фото В. Ременюка

«Кафе „Поглощение“» в каком-то смысле продолжает эксперименты с театральным пространством, которые уже заметны в «Нетанцах», где действие пытается вторгнуться в зрительный зал. Спектакли в клубах были и до этого, но никогда в Минске темой спектаклей не становился сам клуб, сама клубная атмосфера, клубная культура. Клуб «Реактор», где происходит действие, один из наиболее известных в Минске. Понятное дело, на этот спектакль в основном пришла именно молодежь.

Сцена из спектакля «Кафе „Поглощение“».
Фото В. Ременюка

Сценической площадки фактически нет. Действие в основном сконцентрировано на танцполе у ди-джейского пульта, но артисты рассредоточены по залу и «не выходят» из образа все два часа спектакля. В этом своеобразный эксперимент: исполнители вынуждены существовать в окружении публики, при этом в нужные моменты втягивать зрителя в происходящее или «успокаивать». Само действие — композиция из самостоятельных реприз, объединенных разве что отдельными персонажами. Центральный из них, на мой взгляд, — героиня Ольги Скворцовой, актрисы и хореографа (ее совместный с Дмитрием Залесским проект «D. O. Z. Sk. I.» — наиболее заметный в столице). Корняг пригласил ее ставить танцы (обычно хореографией он занимается сам). Первое, что видят зрители, входя в зал, — девушка на пустом танцполе, танцующая ритмично, даже с каким-то отчаянием. Как только музыка стихает (например, когда выходит Ведущий — Александр Казелло, чтобы объявить очередной номер), девушка начинает истерично пререкаться с ди-джеем: «Не надо останавливать музыку!!! Я пришла отдохнуть!!!» Ее сценки с киданием туфлями, вызовом охраны и т. п. —  переходы от одного эпизода к другому: вот на сцене готовят «кашку здоровья» (очень смешная пародия на кулинарные шоу, с приставанием к зрителям: «Ну попробуйте!»), вот устраивают белый танец, вот за столиком девушка читает заголовки из глянцевых журналов (вроде «Как не забеременеть от дельфина»), вот за другим столиком завязывается безобразная женская драка, кто-то в ярости выбегает из зала… Параллельно играет музыка, на большой экран проецируют дефиле канала «Fashion»…

Сцена из спектакля «Кафе „Поглощение“». Фото В. Ременюка

Действие рассыпается на осколки, внимание рассеивается, связать это все воедино практически невозможно, как и трудно порой отличить персонажа «Кафе» от простого зрителя. На премьере был случай: обозреватель одной из главных белорусских газет вдруг начал экспериментировать в стиле гонзо-журналистики, порывался на танцпол («тоже потанцевать»), осыпал создателей бранью — и его в конце концов вывели охранники. Вопрос, подстава это или накладка, во время спектакля разрешить сложно, потому что всех героев «Кафе» рано или поздно выводят таким же образом.

Сцена из спектакля «Кафе „Поглощение“».
Фото В. Ременюка

…И когда уже теряешь всякую надежду на то, что действие удастся завершить как-то логично и образно, создатели делают свой ход. Героиня Скворцовой вдруг кричит: «Остановите музыку!» Пытается зажать уши руками, но чем плотнее она их зажимает, тем громче музыка звучит. Девушку в очередной раз выводит охрана, Александр Казелло произносит прощальную речь: «Рады были вас видеть, надеюсь, вы не получили отравления…». А в это время на большом экране мы видим, как героиня Скворцовой, шатаясь, одиноко возвращается домой пустынными улицами. В спектакле, таком развязном и агрессивном, вдруг из ниоткуда возникает пронзительная нота. Карнавал закончился… Жизнь продолжается…

Главная беда любого негосударственного театрального проекта в Беларуси в том, что ему нужно прикладывать сверхусилия для того, чтобы просто существовать. Вот и «Кафе „Поглощение“» прошло практически мимо театральной критики, все внимание которой было приковано к другому событию.

Сцена из спектакля «Вяселле».
Фото В. Дамутя

В конце февраля состоялась премьера спектакля «Вяселле» («Свадьба») по Чехову в постановке известного московского режиссера-экспериментатора Владимира Панкова. Премьера была обставлена пышно: директор Чеховского фестиваля и зам. министра культуры Беларуси представляли российско-белорусский проект на пресс-конференции… в фойе театра — российские журналисты и критики… в официальных газетах — большие «одобрямсовые» рецензии. Сам спектакль оказался гораздо сложнее и интереснее, чем можно было ожидать по устроенной вокруг него шумихе.

Сцена из спектакля «Вяселле».
Фото В. Дамутя

Купаловский театр в последние годы проводил политику «открытых дверей»: приезжал ставить Альгирдас Латенас, ставили кукольные режиссеры Олег Жюгжда и Алексей Лелявский, по слухам, велись переговоры с Адольфом Шапиро. Артисты театра готовы к непривычной постановочной манере. Но даже они не скупились на восторженные реплики о работе с Панковым. Результат — спектакль эмоционально мощный, насыщенный музыкой, с выверенной пластикой, отлаженным, как часы, темпоритмом. Такого в Купаловском театре не было давно.

Белорусский театр — актерский, артисты требуют выгодной мизансцены и паузы. Панков не подчинился этой традиции и не попытался ее ломать, а использовал. У каждого из исполнителей своя тема, из них и вырастает полифония действия (между прочим, свойственная и Корнягу). Голая сцена (только по-разному стоящие столы и стулья), по сути, живет артистами…

Панков начал с того, что перенаселил пьесу, умножив число персонажей. Например, телеграфист Ять, акушерка Змеюкина растроились и создали как бы хор и кордебалет одновременно. Каждая их реплика повторяется много раз, смакуется, исходя из разных характеров, в разных контекстах — и в массе своей они вдруг соединяются во вполне определенный образ «свадьбы на районе», когда молодежь сама по себе, родители сами по себе. Карнавальность, вырастающая из разухабистой «Свадебки» И. Стравинского, хаотичность действия все-таки имеют определенную направленность: возникает толпа как сообщество одиночеств — и в этой теме для каждого артиста найдена реплика.

Сцена из спектакля «Вяселле».
Фото В. Дамутя

Все это техническое совершенство умножается на, мягко говоря, необычность трактовки Чехова. Режиссер настолько увлекается сатирическим описанием неказистой свадьбы, что напрочь забывает вызвать у зрителей хоть каплю сочувствия к ее жалким действующим лицам.

Международный статус проекта оправдывается тем, что Жених из России (в одном из составов его действительно играет артист панковской Саундрамы Андрей Заводюк) приезжает жениться в Беларусь. Решение, изначально продиктованное банальным желанием смешать две языковые стихии, во многом в новых ракурсах вскрывает конфликты в чеховской пьесе. Неустроенность чеховских персонажей, их запрограммированность на несчастье, исходя из спектакля, коренится в агрессивности провинциального мышления (выраженного в танцах-плясках многочисленного хора-кордебалета), в кризисе самоидентификации (его можно усмотреть в языковой мешанине спектакля), в торжестве ритуала над смыслом (свадьба без любви).

Сцена из спектакля «Вяселле».
Фото В. Дамутя
Единственный персонаж, который точно и определенно выделяется из толпы, — это Невеста Зинаиды Зубковой, артистки старшего поколения театра, у которой давно не было больших ролей. Странно сочетающая телесную хрупкость и глубокий проникновенный голос, Невеста Зубковой как бы осуществляет коммуникацию между своим русскоязычным женихом и белорусскоязычной родней, но сверх того у нее для каждого находится доброе слово. И в финальном эпизоде, когда приглашенный генерал взывает к «Человеку», который бы спас его от этой свадебной вакханалии (вообще вся сцена с Ревуновым-Карауловым в исполнении Геннадия Овсянникова придает спектаклю именно ту чеховскую ноту, которой многим не хватало на протяжении всего действа), не случайно именно она берет его под руку и уводит. В атмосфере «веселья» (белорусский перевод слова «свадьба»), где никто никого не слушает, где все зациклены на себе, персонаж, способный к сочувствию, вырастает до образа трагического протагониста. Свадьба безнадежно испорчена, людей не исправить, но выход есть, человек есть…

Оба спектакля заканчиваются многозначительными многоточиями. Риторические фигуры тут подменяют образную конкретику. Авторам «Кафе „Поглощения“» и «Вяселля» важней поймать мимолетное ощущение от осознания какой-то истины, послевкусие праздника, остановить мгновенье, остановить музыку. Эти два «свободно конвертируемых» спектакля, которые вполне можно вывозить на любые фестивали (ибо по ним можно представить, на что действительно способны белорусские артисты), безусловно, являются реакцией на спокойствие, царящее в белорусском театре, попыткой прорваться к зрителю, освободиться от сковывающей полет фантазии стилистики.

Автор: Алексей Стрельников

Тэги: Вяселле, Евгений Корняг, Кафе „Поглощение“, Национальный академический театр имени Янки Купалы, НеТанцы