Максим Жбанков. КУЛЬТ-ТУРЫ. Пережить дебют

Юность имеет свойство оканчиваться ничем. Ну, проболтаешься по улицам, поотираешься по лавочкам с дозой зелья, поваляешь дурака на скучных лекциях… Пара косяков, горсть истерик, щепоть любовных катастроф, книжка Буковского на прикроватном коврике — и всё, проехали. Время примерять куцые костюмчики и учиться улыбаться зеркалам. Слабо известный ныне литератор по фамилии Блок как-то обмолвился, что молодость есть возмездие. Возмездие зрелости за ее скучную форматность и фальшивую стабильность. Наверное, именно потому мне нравятся первые альбомы и дебютные книжки. В них ложится предыстория личности автора — до того, как его активно попользовала публика.

Нам с новичками сложно: судьба отечественного дебютанта странна и неказиста. Авторов с внятной линией роста крайне мало. На сей день примером удачного взлёта кажется Андрей Ходанович — но кто вспомнит, что первую книжку он издал за южной границей? И к тому же на украинском. Отличный сборник выдал несколько лет назад брестский хулиган Сергей Прилуцкий — кто это заметил? Дебютная книжка стихов и публицистики Марыйки Мартысевич, кажется, так и не получила сколько-нибудь внятного отзвука — а она этого вполне стоит. Публикации складываются в репутации предельно непросто: авторы по сути каждый раз стартуют заново. Обычный вопрос: «А кто это?». Беларусь — зона вечных дебютов. Поскольку предыдущие попытки помнит только кучка бел-лит-маньяков.

Потому лучшие авторы начинают с публичной прописки. Делают (потенциального) читателя (реальным) зрителем. Логика рок-н-ролла: услышал хит — купит альбом. Логика рок-н-ролла: покатило шоу — привыкнет и к мове. Тот же Ходанович в свои шальные годы читал с рок-бэндами, глушил народ авангардным джазом и вещал в скрипучий микрофон с одеялом на голове. Бить публику влёт личной харизмой дело верное, но опасное: поп-стар в тебе вполне способен убить литератора. Угрюмого чувака, одержимо лупящего по клавишам пошарпанного ноутбука. Но тем интереснее наблюдать превращение публичного персонажа в коллекцию самодостаточных текстов.
На этой неделе поступил в продажу дебютный сборник Виталя Рыжкова «Дзверы, замкнёныя на ключы». Эстетская двойная обложка с американской картинкой, аудиодиск в придачу, наивные картинки вперемежку с текстами, позитивное фото автора. Но это всё дизайн. Контент существенней.

Для тех, кто не в курсе: Рыжков — реальный хэдлайнер новой литературной генерации. Прежний могилевский рэппер. Давешний рок-н-рольный текстовик. Неистовый слэмер. Дипломированный специалист по одноковшовым фронтальным погрузчикам. И самое главное — пронзительный и жесткий лирик. Такое вот сочетание.

Снег над усёю зямлёю, які
працягвае думку ляза.
Падаюць з неба радкі,
якія нельга сказаць.

Это голос другой белорусской культуры, в которой нам уже почти не узнать себя. Для нее всенародный усатый нянь и Купала с Коласом не значит практически ничего. Равно как Бодлер и Бодрийар. Зато остро актуальны битники, Библия, Сергий Жадан и грамотная рэп-читка. Такое сбивает с толку — и заставляет читать дальше. Туда, где на ночном хайвэе лось поет «Песняров», батюшка мочит ментов, а американский поэт твердит про «далькажык». Но куда важнее вещи, которые невозможно обыграть и сымитировать: мощная личная энергетика, выброшенная в стихи.

за тое, што сверб шуканьня толькі расце, ашуканы,
этэру больш не дадуць брэтэру.
калі зразумееш, што сам і трапіў ва ўсе капканы,
хай прарвуцца за кола ўсе тыя, у каго ты верыў.

Рыжков растет из уличной культуры, помноженной на литературный вкус, пацанский азарт и застенчивую нежность. Он взьерошен и колюч. Не стремится понравиться. Напрочь лишен жеманства и кокетства. Крайне недоверчив к фанат(к)ам и добродеям любого рода. Он твердо знает, что ему надо. И поэтому периодически ошибается. Но за пару рыжковских сбоев можно отдать весь годовой продукт чергинцовского СовПиса.

Мама!
Прыйдзе час —
перастанем мы:
«перабесімся»,
станем сталымі —
а пакуль,
калі ласка,
адстань ад мяне!..
Я яшчэ пажыву
хістаньнямі.

К нам наконец пришли несистемные авторы. Люди без олдскульных комплексов и филфаковских дипломов. Герои пост-постмодерна, заточенные не на стилистические игры, а на персональный эгоцентричный драйв. Они пока стоят на пограничьи — «между ложью паденья и ложью полета» (Элиот). Страшно, что их не заметят. Еще страшней, что заметят и зацелуют. Впрочем, ничто не мешает нам продегустировать эти боль и отчаяние — пока они не превратились в рекламные джинглы и курсовые работы.

Тэги: Виталь Рыжков, литература, Максим Жбанков